TAKESHI YAMAMOTO ›› такеши ямамото |
В жизни Такеши Ямамото имеют значение всего две вещи: отец и любовь к бейсболу – ему более, чем достаточно.
Уверенность в этом ломается не менее болезненно, чем его рука на тренировке.
Голову кружит то ли из-за утраты опоры, то ли из-за пары десятков метров от края крыши до земли.
Такеши говорит тренеру: все в порядке.
Такеши улыбается отцу и машет гипсом: все в порядке.
(такеши понятия не имеет, что ему делать дальше)
Не без выскочившего с остальными школьниками Савадой Тсунаеши он делает две вещи:
а) нащупывает еще одну опору для своего существования;
б) все-таки падает с крыши.
(просьба не повторять в домашних условиях)«Все в порядке» становится защитным барьером – то ли для себя, то ли для окружающих. Если в рейтинге Футы Ямамото сначала занимает второе место среди сильнейших людей Средней Намимори, а потом третье в списке самых разыскиваемых мафиози, то в навыке отрицания реальности происходящего Такеши равных нет.
(это игра, да?)
(хотя, наверно, в играх не принято использовать динамит и настоящий огнестрел)
(думать об этом сейчас он не будет)
(не-а)Частично приходится задуматься, когда в его руки попадает Половинчатое Кольцо Вонголы атрибута Дождя. Факт проигрыша в первой стычке со Скуало вкупе с ущемленным эго и желанием защитить близких друзей мотивируют достаточно, чтобы начать воспринимать всерьез хоть что-то, кроме бейсбола.
Вместе с Шигури Соен Рю отец передает ему и непоколебимую веру в этот стиль.
Первые действительно смертоносные навыки
(не будем брать в расчет любовь к бейсболу)
неспособны пробудить в Такеши ни желание убить противника, ни понимание, почему тот вообще должен быть мертв.
По крайней мере, идти на сделку с совестью и пачкать руки в крови Ямамото пока морально не готов.Несмотря на весьма посредственные оценки в школе, он не так уж безнадежен: например, Такеши уверен, что путешествия во времени невозможны.
Даже в игре.
Даже в очень смертоносной игре, ха-ха, это уже не очень смешно, эй.
Взгляды приходится пересмотреть за считанные секунды, а фантазии о великом светлом будущем себя как-то не оправдывают. Через почти десять лет вместо наград за достижения в бейсболе Ямамото получает переломы, ушибы, синяки и выбитый зуб.
(скуало, от души, спасибо)Такеши делать вид, что все нормально. У них очень далекая цель и тернистый путь её достижения – а именно вернуться домой.
Думать о мафии как об игре становится фактически невозможным. Какой толк во всех достижениях, достигнутых за эти годы его взрослой версией, если вместо отца в будущем его встречает лишь могильная плита?
Ямамото делает то, что получается у него лучше всего: переключает свое внимание.Любовь к бейсболу на фоне всех событий никуда не девается.
Такеши возвращается вместе с остальными в настоящее и ходит на тренировки.
Такеши выходит из комы после нападения Мизуно, сражается с друзьями и другими хранителями Вонголы – и ходит на тренировки.
Такеши идет бок о бок с остальными – и иногда сбегает на тренировки, все еще свято веря, что бита будет лежать в его руке чаще, чем рукоять меча.Не без пинка Ямамото параллельно начинает учить итальянский – это же не необходимость, но будет полезно, так?
Не без еще одного пинка вникает во внутреннюю кухню мафии – так, на всякий случай, правда?Смирение наступает в тот момент, когда Такеши без колебаний наносит свой первый смертельный удар правильной стороной меча.
Твою мать.В жизни Такеши Ямамото имеет значение ряд вещей: много людей, за которых он не раз и не два готов обнажить свой меч, роль хранителя Вонголы, отец и никуда не девшаяся любовь к бейсболу.
Впрочем, навык умело отрицать реальность у него тоже не исчез.Кого-кого там приказал убить Альянс?..
настоящее время, третье или первое лицо, готов попробовать поиграть на английском.
Сон — необходимость.
Они, в конце концов, всего лишь люди — самые смертные, хрупкие, не склонные быстрее восстанавливаться, переваривать токсины, не обладающие иммунитетом к инфекциям и зависимые от простых потребностей. Голод скручивает внутренности спазмами, не дает стройно мыслить и лишает сил; голод игнорировать проще, чем жажду, стирающей все идеалы и цели слепой необходимостью выжить.
В моменте вгрызться в собственное запястье зубами и начать пить свою кровь вдруг перестает выглядеть плохой идеей.Роше знает, о чем говорит: паршивых эпизодов многолетней давности в нем достаточно, чтобы никогда не забывать; то, что в последнюю очередь определяет тебя как что-то здравомыслящее, даже не выжигается в подкорку вечным напоминанием.
Оно становится частью.Закрыть глаза и провалиться в забытье — одновременно способ промотать время и высосать силы из последних остатков.
Дождаться еще одного рассвета, протянуть еще один день, ждать худшего, надеяться на лучшее.
Закрыть глаза.
Промотать еще немного времени.Так сон становится еще и роскошью.
Враг не спросит, выспался ли ты — и не станет вежливо будить, прежде чем объявить бой. Закрыть глаза и не проснуться, в общем-то, даже не худший сценарий, но все еще означает смерть, потому лично Роше не устраивает.
Все сводится к выработке навыка быстро засыпать и мгновенно просыпаться. Учиться принимать решения за доли секунды — никто не будет ждать, никто не будет проявлять солидарность.
Любой лишний звук — или отсутствие — приравнивается к сигналу тревоги.Роше знает, о чем говорит — пусть перерезать глотку кому-то в постели и не его изобретение, но всеми преимуществами он неоднократно пользуется лично.
Считывание происходящего в доступном радиусе в лесу обретает совсем иные оттенки: шорох листьев, пение птиц, щелкнувшая под лапой хищника ветка; годы партизанской деятельности позволяют рано или поздно преодолеть ту точку, когда все это начинает отсеиваться на подсознательном уровне — все, не требующее лишней секунды внимания, отбрасывается за ненадобностью. Сложность повышается, когда вся основная деятельность направлена против тех, кто в лесу чувствует себя лучше, где бы то ни было еще.
Он как человеку учится выживанию здесь как новому языку.Для языка одноглазой белки Вернон проходит фактически отдельный факультатив.
Когда присутствие поблизости обозначается парадом мурашек по позвоночнику, приходится приложить усилие, чтобы шаг не сбился с ритма: не оказаться застигнутым врасплох дает примерно такой же результат, если правильно разыграть карты. Роше вполне признает: идеально не вышло.
Пальцы рефлекторно сжимают рукоятку арбалета — привычка стрелять, а потом разбираться, что к чему, спасала ему жизнь не один раз — но дальше этого порыв не заходит.Пока что.
На место адреналинового всплеска приходит смятение.
Верить, что Йорвет мертв, просто потому что так сказали слухи — тупость, но период затишья волей-неволей начинает укреплять правдивость предположения.
Для теоретически другой белки ожидание затягивается аномальным образом — если только их не толкают в сторону ловушки, однако пытаться воротить свои дела возле Каэр Морхена либо жест безрассудства, либо отбитости, либо дикой охуевшести.Всеми тремя характеристиками на его память обладает все еще один вариант.
С Уэс они расходятся по его отмашке и отработанной схеме: пройти еще какое-то время вместе, после — разойтись по сторонам.
То, что Йорвет вылезет покрасоваться, не оставляет сомнений.Когда именно это и происходит, Вернон не сдерживает короткой усмешки: приятно видеть остатки былого постоянства Континента. Чуть склонив голову, Роше бросает взгляд через плечо: засранец жив и вполне себе здоров.
Сомнительное достижение, с учетом явного намерения встретиться с Верноном лично.(если йорвет считает, что смерть отряда полосок избавляет его от шансов получить стрелу в последний уцелевший глаз, то это даже как-то оскорбительно)
— Ну зачем умирать, иногда достаточно на них просто наткнуться, — замечает он, медленно оборачиваясь.
Воздух натягивается струной, низводя показательную расслабленность между ними.
Дергать рукой первым Роше не торопится.— Говорят, шевроны тех, кто много боится страшных баек, не становятся целью белок.
Свой собственный Вернон видит в складках чужой одежды.
Вот незадача: он вполне себе жив и здоров.(в отличие то остальных, но)
— Что же заставило тебя вылезти из твоей уютной норки, Йорвет?
